Откуда-то

Морошколапа не была самой умной кошкой на свете, но и тупой она тоже не была. Она могла понять, что кто-то собирается от неё уйти — что кто-то раздаёт слишком уж подробные указания, что кто-то всё чаще и чаще смотрим вдаль или сквозь неё.
Что кто-то нашёл что-то интереснее, чем быть целителем обречённого племени.
По крайней мере, Морошколапа считала, что это было его причиной — когда она прямо спросила у него, бросает ли он её, у неё не хватило смелости спросить «почему» напрямую. Можжевельник её друг и ответил честно.
Она смотрела в его глаза как будто бы целую вечность, а затем сказала то, что она никогда не должна была говорить:
— Я хочу с тобой.
А потом слова полились из неё потоком: и про Каменницу, и про Мастера, и про тренировки, и про страхи и боль и как же ей было больно; кажется, она начала плакать, и кажется, ей ворковали какие-то благоглупости и что «всё будет хорошо». Она не помнила.
Кот, который встречает их в лесах, огромен, и Морошколапа доверяет ему почти что мгновенно. Друг Можжевельника — её друг, решает она.
Они недолго разговаривают (кота зовут Дымолист) и уже готовы уходить, когда Морошколапа останавливается.
— А можно мне себя переназвать? — она любила своё имя, но она уже давно готовилась к тому, чтобы его сменить, и она не хотела тащить своё прошлое за собой. — Как? Незнай, — она фыркнула, — «Морошка», может быть?
В крайнем случае она всегда может попробовать другое имя, решает она.
Когда они проходят сад целителей и маковое поле и Морошка видит холмы, она смеётся и бежит вперёд Можжевельника и Дымолиста обоих — и она впервые в жизни чувствует себя свободной.

Конец игры

поле клевера >

Шрам медленно шёл по снегу, игнорируя тупую боль в груди, пока вёл Королёк сквозь остывшее поле боя. Прежняя метель прекратилась, но страшная рана от потерь бередила сердце даже такого сурового гиганта, как Шрам.

Кот скосил взгляд на вынужденно прислонившуюся к нему рыжую соплеменницу, тщетно угадывая ее состояние.
"Когда-то мы с Королёк бок о бок шли бороться с совами под руководством Жало. И тогда она наверняка без раздумий мне доверяла.
Жаль, что я потерял уверенность этой кошки во мне.
И жаль, что я не смог уберечь Жало и Желудишку". Плач Кедровки безумным отзвуком раздался в ушах, терзая выстуженное сердце темногривому воителю.
А затем пронзительный янтарный взгляд бывшей глашатаи взглянул в его душу, обжигая сначала честным гневом, а затем таким же честным и тихим прощением - это так и осталось самыми яркими воспоминаниями о ней для Шрама.
- Совоборцы… - невыветриваемая тоска просквозила в одном этом слове гиганта. Он не сразу понял, что обронил это вслух - такое важное для него обозначение.
"Краснобока тоже была тогда с нами. А теперь ее больше нет". Шрам поднял морду ввысь, словно силился спрятать истинные эмоции, и через пару мгновений прикрыл оранжевые глаза, позволяя успокоившемуся ветру погладить его по лицу. Чувство глубокой грусти коснулось его, едва он вспомнил озорные искорки, пляшущие в глазах Краснобоки тем мимолётным вечером в Тенистой роще. А затем - её безнадежно угасший образ, припорошенный снегом. Там она и нашла свой последний причал, и оставила Воробьишку жить эту жестокую, но в чём-то до страшного справедливую жизнь вместо неё.
"Я так скучаю".

По пути Шрам сделал остановку лишь у ручья, чтобы они смогли выпить воды и если нужно - омыться холодной водой. А когда они подошли уже близко к намеченному им месту, кот остановился невдалеке от заброшенного на зиму старого лагеря и повернулся к Королёк.
- Под убежищами наверняка будет много паутины. Я разведаю обстановку. Если здесь безопасно - дам тебе знать. Отдохнёшь на этих плоских деревьях, пока я занимаюсь, - порционно сея предложения, предложил Шрам, кивнувший в сторону досок-половиц, и на время оставил воительницу у ближайших к лагерю древ, начиная быструю разведку.
Первым делом воитель вскочил на половицы крайнего из домов, шумно скрипнув ими, напуганными его весом, и приоткрыл пасть, принюхиваясь: запахи Двуногих были стары.
Он скорой и как можно более бесшумной поступью прошелся вдоль всех домов, обходя неуютные углы, пока окончательно не убедился, что лагерь пуст. Видимо, не сезон.
Это было на лапу Теневым воителям.

Шрам вернулся к Королёк и буркнул:
- Здесь всё спокойно.
Подожди меня. Если завидишь опасность - зови.
Он приготовился помочь ей взобраться на гладкие доски.

Отредактировано Шрам (2024-07-08 22:41:57)

Королёк снова обожгла Шрама справедливым недоверием, не позволив коту помочь ей взобраться на доски. Воин стерпел, не меняя выражения морды. И всё же он сдержанно пробасил, наверное, пожелавший всё же сказать что-то этой кошке, пока они наедине:
- Я надеюсь, однажды ты сможешь меня понять.
Редко вот так общаясь с кем-нибудь без особой надобности, Шрам почему-то почувствовал не присущее ему смущение. Зачем он только сказал ей о своих надеждах, об истинных чувствах?
Просто ему впрямь начало казаться, что говори он соплеменникам больше о своих намерениях, о том, что у него на душе, как они это умели проделывать друг с другом, они и знали бы о нём куда больше. Знали бы, чего от него ожидать. И может быть понимали бы, что последнее, что он сделал бы - это предал бы своё племя.
А так для них он был, вероятно, лишь тёмной лошадкой без души, о которой ничего неизвестно, кроме того, что он умеет сражаться и иногда монотонно разговаривать.

Воин не стал акцентировать внимание на том, как воительница неоправданно испугалась скрипнувших досок. Он проигнорировал это происшествие, будто ничего и не было. Но в очередной раз внутренне пожалел, что однажды стал таким замкнутым котом, от которого не ожидаешь простой поддержки в такие глупые моменты. И который в свою очередь её словно бы никогда и не ждёт.
"Вот поэтому Метельница говорила со мной так", - вспомнились Шраму последние слова сестры.
Он качнул головой и холодно погрузился в намеченное дело. Скользнув под половицы у дома, кот погрузился в темноту, исчезая в ней словно бы безвозвратно. Стремясь собрать как можно больше паутины, кот пролазил в такие углы, что казалось, будто он не вернётся обратно к Королёк. Наконец собрав внушительный ком, кот принёс его и положив между лап, сел напротив соплеменницы.
Какое-то время он молчал, даже не глядя на неё, а куда-то перед собой. Не знал, как заговорить с ней. Уже заметил, как кошка пытается отвергать его поддержку, но не мог не спросить её, наконец приоткрывший пересохшую пасть:
- В порядке? Отдых ещё нужен? Или пойдём.

- Может, отдохнём ещё немного? Тут спокойно, а в лагере будет одна суматоха, - отозвалась Королёк, уводя взгляд куда-то за спину. Шрам угадал адресат и тоже взглянул на убежище двуногих, в этот миг почему-то совершенно не вызывающее волнения. А затем медленно кивнул, ложась на старые половицы. Самые глубокие раны сильно болели, но наученный горьким опытом воитель привык не подавать виду. И всё же: отдых и правда пошёл бы и ей, и ему на пользу.
Королёк права: в лагере их неизбежно ждут мрачные события, и вполне может статься так, что всё же племя с Кусающим Звёзды во главе решит вовсе изгнать предателей, в миг освободившись от всякой скверны в рядах сумрачных воинов. Так что не исключено, что это он в один из последних разов имеет возможность спокойно поговорить с Королёк. Ему пристало бы ценить этот момент.
- Кого из наших больше нет? - вдруг спросила спутница, и Шрам встретил её болезненный голубой взгляд. Он никогда не общался с воительницей тесно, но даже ему было не по себе от её вида сейчас в контрасте с тем, какой обычно была эта дружелюбная, вечно активная кошка.
- И... Метельница... Надеюсь она понимает, что такое... Не легко простить даже зная моя характер... - вдруг продолжила говорить Королёк, словно освобождая Шрама от ответа, и по его помрачневшему лику было видно, как тяжело ему самому даётся принять, что его сестра впрямь могла такое сотворить.
- <...> Я считала её подругой, а она чуть не убила меня, чуть не лишила жизни...
Шрам вздохнул, не зная, как должен облегчить её переживания и унять девичьи слёзы. Топорный в своей исполнительности и испытываемых эмоциях, старший воин совершенно не умел найти нужные слова, чтобы утешить кого-то. В особенности, когда дело касалось его родного существа, казалось, непоправимо сошедшего с пути.
- Жало с Желудишкой, - спустя несколько долгих мгновений тишины, нехотя изрёк Шрам, и имена погибших горечью легли на его язык. Не хотел он говорить об этом с Королёк, не хотел омрачать её и без того непривычно подавленное состояние. С другой стороны, лучше уж ему быть вестником страшных новостей, нежели той же Метельнице, если придётся. Ей и так будет нелегко.
- И Краснобока. Это только из тех, кого я точно видел. Их ты больше не увидишь в нашем лагере живыми, - любопытно, что даже всё ж таки озвучить ответ на заданный Королёк вопрос было для Шрама проще, чем найти слова утешения.
Звучало холодно, но внимательный собеседник мог бы уловить, какая тень, кажется, на долгие луны угодила в оранжевый взор Шрама. Сложно было рассмотреть, что он тоже скорбит по умершим всей душой. А с Краснобокой их теперь и вовсе связывала общая тайна в виде просочившегося в ряды Ветровых котов ребёнка; тайна, которую старшему воину предстояло унести с собой в могилу.
Вид котёнка вспышкой появился в сознании, и кот прикрыл глаза, отгоняя наваждение. Слишком уж она была на него похожа.
- Я не стану убеждать тебя в невиновности сестры и призывать тебя в это поверить.
Но я прошу тебя дать ей шанс заслужить твоего прощения, - глухо проронил Шрам.

- Долго ещё перед моими глазами будет стоять взгляд Жало на последнем Совете, когда она посмотрела на меня и поняла: я тоже ухожу. Мне сложно описать, что я почувствовал, когда она вмиг пригладила шерсть и прекратила реку ярости по уходящим, едва она увидела меня в их рядах.
Яд молчаливой печали и разочарования в её глазах, которые были больнее любой брани, а перед самой смертью - искреннее понимание и прощение, я не забуду никогда.

- Умирая, Жало дала всем оступившимся шанс. Она сказала, что не будет против, если мы вернёмся домой.
Я удивлён тому, какие вещи способно простить сердце воина, Королёк.
И, конечно, хотел бы, чтобы и вы сделали то же. Не для меня - для Метельницы; но знаю, что не должен. Не в праве о таком просить.

Излишняя откровенность пролилась из груди вечно молчаливого Шрама. И как бы ни хотелось увести взгляд, он устремил его ровно в голубые глаза спутницы.

Шрам зря усыпил бдительность, заводя разговор с Королёк. Должно быть, это была его ошибка: он не сразу заметил присутствие поблизости кого-то постороннего. И потому тихий, точно сова, Норокоп сверкнул двумя угрожающими янтарями и до последнего оставаясь незамеченным, махнул в сторону раненой соплеменницы.
Шраму нужна была какая-то мили-секунда, чтобы точно признать в нападавшем убийцу Желудишки. Вот они и встретились, как и обещал темногривый Кусающему Звёзды, только он не ожидал, что это случится так скоро.
Угрожающий рёв заклокотал в горле старшего воина, мигом вспомнившего ту боль, что причинил этот кот и его подлый товарищ его племени.
Реакция Шрама оказалась молниеносной: не давая когтям врага добраться до Королёк, кот грубой скалой вырос между ними и грудью встретил бросок Норокопа вместо неё, внутренне молясь всем предкам, чтобы и без того обессиленная кошка не вмешивалась. Здесь бой точно будет идти не на жизнь, а на смерть. И Шрам готов был сделать всё, чтобы не оставить противника в живых и не дать ему расправиться с кем-нибудь ещё - с той же Королёк, что стимулом существовала за его спиной.
Поэтому бой его был жёсток и свиреп. Когда ещё Шрам сможет спустить с повода всю свою звериную силу, ничуть не жалея соперника и не сдерживаясь, не думая больше о Воинском законе. Во имя Жало и Желудишки.

Он грубо толкнул убийцу, и не давая ему опомниться, начал осыпать его градом мощных когтистых ударов, метя в глаза, плечи, грудь; он собирался залить кровью всю его бурую шкуру, осмелившегося рыцарски напасть на ещё не окрепшего оруженосца и умертвить его.
Как и ожидалось: мишени этот кот недаром выбирает самые хрупкие и беззащитные - с напором Шрама справиться ему явно не удавалось. Темногривый воин продавливал его и вскрывал до алой крови плоть не знающим пощады танком, подстёгнутый яростью от смерти соплеменников.
Однако в какой-то момент предатель закона всё же извернулся, сумев пригвоздить серого бойца к земле.
Кот напряг всё тело, собираясь сбросить мерзавца с себя. Узкие глаза его горели такой ненавистью, будто Норокопу он решил отомстить сразу за всех раненых и убитых на минувшей битве соплеменников. Он вгрызся в плечо нападавшего, собираясь ослабить его хватку и выбраться.
Но несколько неверных, роковых в подобной слепой и яростной битве движений, и горло Шрама угодило-таки в цепкий захват когтями Норокопа. Горячая кровь Теневого полилась на землю.
Старший воин стиснул зубы, в предчувствии скорого конца лихорадочно думая " я должен остановить его любой ценой", а иначе он не знал, что будет с Королёк. Попробовал вырваться, невзирая на боль, но этим делал ситуацию лишь ещё более фатальной. И  наконец собрав последние силы, ощутимо покидающие его тело с каждой секундой, с которой Норокоп всё глубже вгонял ему в горло свои кошачьи лезвия, кот остервенело рванул до боли выпущенными, острыми когтями задних лап по животу уже наверняка предчувствующего свою победу в этом поединке кота.
С мрачным довольством Шрам почувствовал, что кот над ним тоже начал стремительно обмякать, и живот серого воина вскоре начал гореть от стекающей со смертельной раны врага крови.
Но несмотря на жуткое ранение, безумец-Норокоп всё ещё, до последнего вздоха удерживал кота своим убийственным захватом, и глядел Шраму прямо в глаза, покуда его зрачки не потухли.
Воин не понял, освободился ли он в итоге сам, или Королёк вмешалась и помогла ему сбросить мешающееся тело Норокопа.

На каких-то неведомых силах тщетно привставший в луже собственной крови, чтобы хотя бы перевернуться и дать жизненно  необходимой жидкости с горла стекать на тающий под жаром его тела снег, Шрам снова обмяк и рухнул на землю.
До него дошло, что это был его последний бой. Голова его, с привычно каменным выражением морды, словно даже в таком положении дел Шрам не привык демонстрировать свою слабость и уязвимость, начала потихоньку склоняться к залитому кровью снегу, и именно в этот момент он подумал угасающей мыслью, что даже жаль, что он так и не показал Королёк, Кусающему Звёзды, Журавлиной и другим, чего он стоит, и что готов был для них сотворить, не жалея собственной жизни. Не сказал Метельнице, что он уже её простил, и на самом деле знает, что её последняя выходка вовсе не означает, что она отвернулась от него. Так и не попробовал после неудачной попытки с Краснобокой вновь выстроить хрупкое, простое кошачье счастье.

Шрам смотрел куда-то словно сквозь Королёк, и ему почему-то казалось, что всё это он говорит ей вслух.
А ещё ему мерещилось, что он смог вымолвить ей что-то вроде - "иди спокойно, Королёк, и будь счастлива. Скоро никто и не вспомнит, кто такой Шрам. Передай Кусающему Звёзды, что Желудишка был отомщён", но на самом деле в эти мгновения он лишь стремительно и как всегда, молчаливо прощался со своей рядовой, невзрачной и скучной жизнью обыкновенного Теневого воина, каких было, есть и будет много, не в силах вымолвить ни слова.
Оранжевые глаза его так и остались приоткрыты, когда он в последний раз увидел ими что-то до боли в душе смутное и не имеющее, пожалуй, ничего общего с прекрасным миром, который однажды, пятьдесят шесть лун назад, обманчиво открылся маленькому Галчонку.

Конец игры.

Отредактировано Шрам (2024-08-09 01:07:14)