Вечер неотрывно смотрел в глаза своего наставника. Всего несколько мгновений, но какими весомыми они показались оруженосцу. Это был чуть ли не самый первый раз, когда он серьезно разговаривал с Молнией, без тени сарказма или дурачества. А ещё это был первый раз, когда Вечер так открыто смотрел в его глаза, находясь прямо перед суровой чёрно-белой мордой. Он словно бы искал в них что-то. Искал...но что? Поддержки? Опоры? Понимания? Да, похоже, что понимания; больше ему ничего от Молнии не было нужно. Зачем ему нужно было, чтобы наставник его понял?. Может, потому что привязанность к Молнии всё же была сильна, а может... Да ладно, чтобы Вечер так просто признал это? Я вас умоляю! Этот упрямый оруженосец просто слишком хорошо знает своего наставника. Молнии нужно сказать всё начистоту, всё разжевать и выплюнуть, чтобы потом в дальнейшем этот кот не смел попрекать его за безалаберность и глупость. Только и всего.
Нет, Вечер сделал это, не потому что доверяет Молнии. Просто... это надо было сделать, а наставник просто не будет трепаться. Вот так.
— И что, ты ее примешь? — Вечер скрипнул зубами. Нееет... — Я думал, в тебе достаточно упрямства, или ты потратил его целиком на то дерево? — Не то! Не то! Будь Вечер тогда сообразительней, заметил бы, что Молния специально его подначивает. Бьёт больно, но так, чтобы заставить оруженосца подняться и даже не думать о поражении. Но Вечер не был столь сообразителен; ему просто нужно было, чтобы наставник понял его намерения.
— Я же сказал, — зашипел Вечер, не сдерживаясь, — ЛАПЫ обкромсаю. Шерсть себе выдеру. Клыки сточу, прежде чем сдамся. Не бывать моей лапы в этой дряной барсучей норе! — сказал он, имея ввиду пещеру старейшин. — Если не смогу быть полезным, значит, не нужен буду племени! Я не стану висеть обузой, понимаешь ты или нет!
Пожалуй, это было слишком громко. Кто-то мог расслышать его последние слова и всё понять. Но сказанного не воротить. Голубые глаза всё ещё смотрели на Молнию, преисполненные какой-то обречённой решительностью. Вечер уже для себя всё решил. И наставник должен был — обязан — это понять.
— Ладно, довольно болтать языком. Иди, куда шел, и докажи серьезность своих намерений. — Вечер ещё несколько мгновений вглядывался в глаза Молнии, прежде чем он отступил и опустился вниз. Он был уверен, что наставник его понял. Теперь ему стало гораздо спокойнее. Вечер опустил взгляд вниз, где наткнулся на чёрный хвост наставника, а когда вновь поднял его на Молнию, в нём не было и намёка на прежнюю серьёзность. Только знакомый всем хитрый прищур.
— О, не поверишь, но тут я согласен с тобой, — на губах Вечера красовалась прежняя ухмылка; он медленно тронулся со своего места, обходя сидящего наставника. — Сейчас же пойду и докажу серьёзность своих намерений! Например... вот этому аппетитному кролику, — оруженосец вытянул из общей кучи большую тушку кролика и тут же впился в неё своими зубами. — О, да я настроен серьёзно, чавк! Серьёзно настроен, чавк, ничего от него не оставить.
Голодный желудок благоговейно журчал с каждым новым проглоченным куском. Вечер справлялся со своей пищей быстро и очень оперативно, не обращая ни малейшего внимания на окружающий мир. Его интересовал только этот сочный и вкусный кролик. А также одна назойливая мысль, которая всё никак не выходила из его головы. Причём она была настолько назойливой, что Вечер даже не успел доесть своего кролика, как её отголосок уже вырвался наружу. Оруженосец оторвался от еды и будто бы ненароком бросил наставнику, который всё ещё сидел неподалёку от него:
— Наверняка, за эти луны ты хорошенько отдохнул от меня, — эта фраза тут же потонула в тщательном пережёвывании жилистого мяса. Однако не стерпев, Вечер оторвался от своего занятия и открыто посмотрел в сторону Молнии. — Ты хоть скучал?
Он внимательно следил за реакцией наставника.

◄ Пещера целителей

  Выбравшись из обиталища Дурмана, Махаон обогнул Ветролапую, которую так любезно пропустил вперёд себя и снова оказался перед чёрно-белой кошкой. Взору его попались Молния с Вечером, и поскольку главная поляна на изобиловала огромным выбором воителей, стало быть, отважными строителями сегодня предстоит побыть этим соплеменникам. Положа лапу на сердце, глашатай сам-то не особенно любил работы внутри лагеря ещё с ученичества — слишком часто его заставляли заниматься тасканием веток и плетением оных из-за его несдержанности и грубости в отношении со старшими. Да и любому воителю приятнее было бегать по пустошам, выслеживать добычу, те же границы проверять, чем изображать из себя трудолюбивого муравьишку. Однако в жизни приходиться заниматься тем, что тебе совершенно не нравится, но но несомненно пойдёт на общую пользу.
— Молния, Вечер, — поравнявшись с котами, приветствовал Махаон. — У меня для вас очень интересное поручение — сейчас мы все вчетвером будем чинить стены палаток, вплетать новые ветки, убирать сгнившие под снегом. Если желаете, то ловите в свои цепкие лапы новеньких жертв, чем нас больше, тем быстрее мы закончим, — и всё же пятнистый глашатай не смог удержаться от оценивающего взгляда на горбатого Вечера. Он не скрывал своего скептического отношения к решению Звёздной Сойки позволить покалеченному ученику продолжать свой воительский путь. Он подозревал, что и наставник Вечера Молния разделяет недоверие Махаона. А что же Вечер? Активно сопротивляется тем, кто указывает ему путь к старейшинам, огрызается, и продолжает навёрстывать то, что упустил во время своей комы. Может, и выйдет толк. Ну а раз горбун требует к себе соответствующего отношения, Махаон со своей глашатайской стороны его даст. Не делая послаблений. Но сначала он должен выполнить обещание, данное пару мгновений назад Ветролапой:
— Кого возьмёшь в напарники? У тебя очень богатый выбор, — он обещал — и он сделал, но втайне надеялся, что бывшая одиночка выберет его. Причину своих надежд Махаон очень бы хотел узнать, но копание в себе и прочая ерунда так утомляли. Ещё и откопаешь то, что перевернёт весь твой мир, и разгребай потом.
"Это всё сезон Юных Листьев, это всё сезон Юных Листьев, это всё сезон Юных Листьев..." - стараясь не выдавать напряжения, как мантру бормотал пятнистый глашатай про себя.

»Начало игры«

←Пещера воинов

У выхода из палатки замаячила бурая растрёпанная шерсть, и зевающая Густошёрстка выбралась наружу, на ходу пытаясь привести себя в порядок. У неё не хватило терпения, чтобы сделать это в палатке. Хотелось поскорее выбраться на свежий воздух из каменной пещеры.

«И как только Грозовые всю жизнь проводят в подобном месте?» - задумалась воительница, устраиваясь возле входа в палатку и начиная ежедневную процедуру умывания.

«Брр, такое чувство, что три дня не касалась шерсти языком. А ведь это было вчера. Беда с этой длинной шерстью!» - она фыркнула, так как одна шерстинка забилась ей в нос.

Покончив с этой процедурой, кошка подняла голову и осмотрелась. Было довольно рано, и Густошёрстка насчитала лишь четырёх соплеменников, которые находились в это время на поляне. По крайней мере, ей сразу бросилась в глаза рыжая шёрстка глашатая, пятнистая - Вечера, который недавно оправился от полученной травмы, и чёрно-белая - Ветролапой и Молнии. Был ли на поляне ещё кто-то, воительнице разглядеть не удалось, потому что она услышала, о чём говорят эти четверо.

- ...пообещаешь не вырывать мне шерсть за каждый промах. Укреплять лагерь ещё не доводилось, - донеслось до Густошёрстки, и она тут же решила, что это хороший повод присоединиться к всеобщей трудовой деятельности. Почему бы и нет? Тем более бывшей одиночке может понадобиться помощь. Густошёрстка не была уверена, что сможет ей помочь, но по крайней мере она может попытаться защитить её от насмешек соплеменников. Она даже догадывалась, с чьей именно стороны они могут последовать. Ну и вообще, укреплять лагерь - нудная, но важная работа, от которой всё равно никуда не деться.

«Нам же тут жить, а не кому-то ещё». После того, как племя Ветра переехало в новый лагерь, воительница ещё долго не могла почувствовать себя на новом месте как дома. Но постепенно благодаря усилиям воинов новый лагерь стал напоминать место, куда приятно вернуться после долгой охоты. Но старый дом навсегда остался в сердцах котов, которые ещё помнили те былые времена.

Встав, кошка трусцой направилась к соплеменникам, даже не пытаясь сделать свою походку более бесшумной - ни к чему. Она сейчас не на охоте, а коты обычно нервничают, когда к ним подкрадываются. Густошёрстка убедилась в этом в ученичестве, проведя опыт на наставнице. Бабочка тогда так на неё нарычала, что она думала, та её без ушей оставит. Но обошлось. Кошка подошла к группе из четырёх котов и немного потопталась на месте, чтобы её точно заметили. После того, как она убедилась, что её появление не стало ни для кого неприятной неожиданностью, кошка обратилась к Махаону, взмахнув хвостом:

- Я бы хотела... присоединиться к вашему отряду, - вместо «присоединиться» вышло что-то вроде «псединица», но в целом фраза вышла вполне внятной. Да уж, красиво выражать свои мысли ей не дано. Ну почему было не сказать «Я хочу поработать вместе с вами?» Коротко и ясно, и никаких громоздких слов. А так целое мучение и для ушей собеседника, который пытается разобрать, что ты там лопочешь, и для тебя, что пытается выговорить это и не сломать язык. Но Густошёрстка, не имея опыта в общении, пыталась таким образом прибавить себе уверенности, говоря красивым и богатым языком. Ну и заодно показать всем, что она ещё не растеряла свой словарный запас и не превратилась в рыбу, которые, как известно, молчат всю жизнь напролёт. А то некоторые уже могли начать в этом сомневаться. Бурая воительница нечасто выходила в лагерь на посиделки, а всё свободное время отдавала бегу. Может, стоит менять образ жизни, чтобы окончательно не отдалиться от племени? «Да, надо что-то менять», - решила бурая. Ну вот поработает в команде с соплеменниками, чем не посиделки? Кошка задумчиво смотрела на глашатая, ожидая от него указаний к делу.

Отредактировано Густошёрстка (2020-05-01 19:51:54)

Следуя за Махаоном, Ветролапая готовилась держать ушки на макушке, чтобы не пропустить ни единого слова объяснений, и потому даже на всё ещё встречающиеся подозрительные взгляды других котов не обращала ни малейшего внимания: во-первых, много чести, во-вторых, нечего отвлекаться на них, от взглядов шерсть не выпадет и хвост не отвалится, а демонстрировать то, что её заботит чьё-то мнение - обойдутся. Куда важнее для чёрно-белой воительницы было наконец-то принести пользу племени, лапы так и чесались после долгого периода, проведённого в палатке целителя.

Никто не спорит, с повреждённой конечностью она бы никому не смогла помочь, а если бы и смогла, то потом всё подверглось бы переделыванию, но как же надоело торчать в тёмной тесной пещере, тоскливо наблюдая за тем, как жизнь стремительно несётся мимо. И как тут не пожалеть тех, кому приходится проводить там бóльшую часть своего времени... хотя, если задуматься, кто-то же должен лечить раненых и заботиться о заболевших, без умельцев в этом племени попросту не выжить.

Но такой путь однозначно не был предназначен для неё, не для того сбегала из дома, в котором провела всё детство, чтобы в дикой природе точно так же замкнуться в узком пространстве и лишь изредка высовывать оттуда нос.

За каждым движением Махаона Ветролапая наблюдала внимательно - должно быть, даже чересчур внимательно, увидь кто этот пристальный и почти немигающий взгляд со стороны, мог бы подумать, что несчастному глашатаю очень не повезло оказаться объектом интереса не самой вменяемой кошки, которая в нём едва ли не дыру прожигает. И, разумеется, дело было исключительно в желании запомнить процесс восстановления лагеря как можно лучше. Никак не в том, что Махаон сам по себе был котом довольно привлекательным, настолько, что даже изнеженные соседки Ветролапой, когда она ещё носила имя Домино, не отказались бы познакомиться поближе с этим воином, невзирая на его лесное происхождение, от которого в любом ином случае шарахнулись бы как от огня.

Разумеется, дело было не в этом.

Ну разве что совсем чуть-чуть.

Все действия, производимые Махаоном, почему-то заставляли вспомнить, как дети Двуногих, притащив на задний двор целую кучу веток, пытались что-то построить. Казалось, у Ветролапой на мгновение заболел нос, по которому она ещё в котячестве получила из-за неуёмного любопытства и попыток узнать, что такое интересное происходит у соседского дома. Не то чтобы наказание было незаслуженным, но вспоминать неприятно.

- Поняла, - коротко отозвалась кошка, когда объяснения закончились, и решительно потянулась за подходящими по размеру прутьями.

Это оказалось одновременно и проще, и сложнее, чем могло показаться со стороны: проще, потому что, стоило только приноровиться, процесс шёл куда быстрее, сложнее, потому что с непривычки она заработала себе несколько царапин и один раз даже выругалась себе под нос перед тем, как перекусить острый кончик ветки, который упёрся в щёку.

Всё это время она раз за разом прокручивала в мыслях вопрос Махаона, стараясь понять, что именно тот имел в виду; одна часть сознания, хотевшая в весеннюю пору думать о чём-то необычном, упорно намекала, что глашатай имел в виду нечто большее, та же часть, что привыкла мыслить спокойно, настаивала на обратном. И приходить к согласию эти части не собирались.

Так что Ветролапая поступила в своём стиле. Проигнорировала аргументы обеих сторон, решив, что нужно выяснять всё самостоятельно, села ближе к Махаону и боднула его лбом в плечо.

- Не хочу, конечно, - удивительно, но она чувствовала себя так спокойно, словно знакома с глашатаем не один день и даже не один год, потому и сердце, внезапно заколотившееся быстрее, не помешало продолжить. - Но если всё же станет холодно, заглядывай в гости.

И, не дав Махаону опомниться, она потянулась к его уху, чтобы зубами снять с него опавший листочек. А заодно и носом о край уха потереться.