Упасть на бок было относительно хорошей идеей. Ключевое слово здесь – относительно. Потому что едва он успел приземлиться, ударившись с размаху плечом о поверхность нашей планеты, как ему в загривок тут же впились сорок два острых зуба (может чуть меньше, не заглотнула же она его шею полностью), и ещё спустя мгновение он вдруг чуть ли не взлетел, полностью оторвавшись от земли. По крайней мере, большая часть его тела болталось в воздухе, свешиваясь из лисьей пасти. А потом началось то, из-за чего он не мог ни закричать, ни даже вымолвить хоть одно словечко, так как все они застревали ещё на подходе, в горле, и душили его своей неспособностью освободить дыхательные пути. Так вот, этот рыжий псовый вцепился в его завоек мертвой хваткой и начал трясти что есть мочи. Мир перед глазами превратился в смешанную кашицу из огоньков, каких-то образов и призраков. Разные оттенки белого, зеленого, коричневого, кажется, он даже заметил где-то рыжий. Хотя это, может быть, просто была его собственная лапа, на мгновение мелькнувшая в поле зрения. Это продолжалось вечность. Или всего секунду. В тот момент для него и вечность была секундой, и секунда – вечностью.
Но, сколько бы времени не прошло, в конце концов его отпустили, и он с глухим «ух» опять рухнул оземь и уже не нашел в себе сил подняться. Краски смывались с друг другом, деревья крутились как чертово колесо, невозможно было понять, где верх, а где низ. Кажется, болела голова от удара, кажется, его тошнило из-за того, что вестибулярный аппарат внутри него в панике бегал по кругу и истерично орал: «великие предки, что же делать, что же делать?». Или это был не он, а его, Огонька, собственные мысли, маленький таракан, который метался в голове, стукаясь то об одну её сторону, то об другую. Он не чувствовал холода, несмотря на то, что лежал на снегу, чуть ли не зарываясь в него мордой. Но из-за контраста белой пороши с ярко-рыжей, как и у него, лисьей шубкой, оруженосец смог определить, что её хозяйка, поняв, видимо, тщетность своих попыток справиться сразу с двумя, сбежала, трусливо поджав хвост. Полукровка даже попытался издать что-то вроде победного клича и даже открыл для этого пасть, но из неё не вылетело ни звука. Он не мог вздохнуть, пока его трясли, словно он был тряпичной куклой, а оставшийся воздух выбило из легких ударом о землю, поэтому сейчас на произнесения хоть какой-то маломальской фразы кислорода катастрофически не хватало.
В следующее мгновение он ощутил легкое холодное прикосновение ко лбу, а затем голос возле уха, спрашивающий как он. Видимо, Когтишка ткнул его носом, чтобы убедится в жизнеспособности младшего оруженосца. Секунды две желтоглазый просто смотрел в пустоту, осмысливая смысл слов своим мозгом, превратившимся от тряски в желе. А затем, когда до него дошло, надпочечники запоздало выбросили столько адреналина в кровь, что юноша резко вскочил с земли, с ужасающим хрипом наполняя легкие нужным для существования газом, едва не ударив головой бурого и восхищенно поблескивая глазами.
- Как я?! И ты ещё спрашиваешь? – энергия через край, сейчас его разумом полностью завладели эмоции, захлестывающие его с ушами. – Да мы, предки тебя дери, прогнали лисицу! – он не мог сдерживать чувства, которые ломали все барьеры и заставляли его полностью раскрыться перед эти заносчивым котом, презирающим полукровок. – Ты видел, как она сначала оскалилась? – рыжий поднялся на задние лапы, изображая хищницу в лицах. – А как кинулась на тебя? – на этот раз ученик скакнул вперед, громко клацнув зубами в воздухе. – И как я её отделал? – взмах когтями по воображаемой спине. – Как она из меня чуть дух не вытрясла? – котик замотал головой, делая вид, что загривок снова в пасти у противника. – И как ты заставил её отпустить меня? – быстрый восхищенный взгляд в сторону полосатого. – Я, конечно, справился бы и сам, - безмятежный взмах хвоста, - но что ты такого сделал, чтобы она кинула меня? – вообще-то «боец» выглядел сейчас немного странно: подбородок был измазан в лисьей крови, которая натекла из её загривка, грудка тоже испачкана, но уже в своей собственной, ручейками стекающей с завойка и с плеча, разбитого при падении. Было ощущение, что он прикончил очень крупною дичь и зарылся в неё мордой, выгрызая изнутри, покрыв при этом красной жидкостью всю переднюю часть тела. Ну, почти всю.
